Страж порядка [litres] - Алексей Иванович Слаповский

лицо Эрих прямо не смотрел, но видел краем глаза, что это отец. Трусы что-то напоминали. Их узор что-то напоминал. Но Эрих никак не мог вспомнить что.

Работал телевизор. Там была программа о здоровье. Участники говорили бодрыми голосами, чтобы зрители не грустили, а думали, что все болезни исцелимы.

Эрих вышел.

– Там телевизор работает, – сказал он.

– По инструкции ничего нельзя трогать, чтобы все было, как было, – объяснил полицейский. – Распишитесь вот тут и давайте решать.

Он подсунул какой-то листок, Эрих расписался. И пошел вниз по лестнице.

– Эй, вы куда? – закричала одна из соседок. – Вам же сказано, решайте.

Эрих, не оборачиваясь, махнул рукой. Продолжал спускаться.

– Вызываю службу, – взяла на себя ответственность официальная женщина. – Без него обойдемся, раз он такой.

Эриху было все равно.

Вернулся в магазин, доложился Валентине, что он опять тут.

– Может, тебя дальше отпустить, заниматься ведь надо? – спросила Валентина.

– Все сделают.

– Это хорошо, когда есть кому. А сколько ему было?

– Восемьдесят, – наугад сказал Эрих. Он не помнил возраста отца. Запоминают, когда отмечают дни рождения, а Эрих никогда не отмечал, не поздравлял отца. И отец его не поздравлял. И мать тоже в последние годы забывала поздравлять Эриха. А он ее поздравлял, хотя добивался этим лишь недовольного недоумения – мать сама не помнила про день рождения и не хотела помнить.

– Пожил человек, – сказала Валентина. – Всем бы так.

И стала грустной. Наверно, вспомнила о своем возрасте. Вычитала из восьмидесяти число своих лет и получала не самый плохой, но и не самый веселый результат.

– Ну, иди работай, – сказала она.

Эрих пошел работать.

Все было, как всегда. Валентина никому не сказала, никто не смотрел на Эриха как-нибудь по-особенному, никто не подошел выразить сочувствие. Это хорошо. Не надо никаких взглядов и сочувствий.

И что квартира не досталась, тоже хорошо. Жил раньше Эрих без денег, то есть без больших денег, и жил нормально. Ремонт понемногу сделал. И в комнате матери так же сделал бы потихоньку. Без ее клада. Но появились деньги – появилась, кроме ремонта, и Светлана, а результатом Светланы получилось что? Обида, злость, неприятность. Если бы опять привалили деньги, да еще такие сумасшедшие, точно вышла бы беда.

Замелькали в уме картинки. В его квартире красавица модельной внешности. Она раздевается. Вламывается сутенер с пистолетом. С ним двое бандитов. Он угрожает пистолетом, бандиты бьют Эриха и требуют сказать, где деньги. Эрих сначала не сознается, но потом не выдерживает, показывает тайник. Он там же, где был тайник матери. Они крушат пол и достают оттуда все деньги. Убивают Эриха и вкладывают ему в руку пистолет, чтобы было похоже на само-убийство.

Или нет, они с красавицей летят в самолете. Отказывают двигатели. Самолет падает в океан. Эрих видит себя, как он тонет с выпученными глазами.

Или пусть они уже на острове, отдыхают. Эрих берет напрокат спортивную машину, мчится по извилистой горной дороге. Машину заносит, она долго кувыркается, ударяясь о скалы, падает далеко внизу и взрывается.

Или пусть они плывут с красавицей в лазурном море, не на яхте, а в воде, и появляется акула, и откусывает ноги Эриха.

Эрих так явно это почувствовал, что у него зачесалась нога. Он почесал ногу, а фантазия продолжала работать. Вот Светлана вернулась к нему, богатому человеку. Они празднуют, пьют шампанское. Эрих синеет, задыхается, падает. Входит Виктор. Спрашивает: «Получилось?» – «Получилось», – радостно кричит Никита. Они заворачивают тело Эриха и вывозят далеко в Подмосковье, в лес. Закапывают в глубокой яме. «Скажем, что ушел и пропал без вести», – говорит Виктор. «Ну да», – говорит Светлана. «Его и искать никто не будет, кому он нужен», – говорит Никита.

В магазин вошел тот самый интеллигентный мужчина, который приезжает на самокате. Поздоровался с Эрихом, взял тележку, покатил ее в торговый зал. И вскоре послышался тяжелый и плотный звук удара с треском. Эрих пошел на звук. В проходе между стеллажей лежали осколки разбитой бутылки. Красная жидкость разлилась по всему проходу. На этом стеллаже было вино. Дорогое, до тысячи бутылка. Мужчина отряхивал джинсы, прошелся ладонью по кроссовкам, вытирая их. Глянул на Эриха так весело, будто ничего не случилось.

– Рюкзаком задел, – сказал он.

Явилась уборщица с ведром и шваброй, молча оглядела лужу. Прикидывала объем работы. И начала убирать.

А мужчина пошел дальше.

Эрих обогнул стеллаж и встал перед ним.

– Я не понял, – сказал он. – А платить кто будет?

– Магазин, – спокойно ответил мужчина.

– Не магазин, а люди, – возразил Эрих. – У продавщиц вычтут. И у меня. Мы и так копейки получаем, а вы нас грабите.

Он не знал, таков ли на самом деле порядок, но предполагал, что так может быть. У нас все делается за счет бедных людей.

– Не выдумывайте, – сказал мужчина и, обогнув Эриха, покатил тележку вдоль стеллажей. Эрих решил дождаться, когда он подойдет к кассе. За кассой была Марина.

– Не пробивай ему пока ничего, он бутылку разбил, – сказал ей Эрих.

– Как это вы? – спросила Марина подошедшего мужчину.

– Да нечаянно. Повернулся, задел рюкзаком. Тесно там у вас.

Это была неправда. Проходы между стеллажами везде нормальные, широкие.

– Какое вино-то? – спросила Марина.

– Не знаю, у уборщицы спросите, – сказал мужчина.

Они говорили как сообщники, причем сообщники против Эриха. Марине нравился мужчина, а мужчине нравилась Марина. И они поэтому готовы были пойти против любого порядка и любых правил. Лишь бы нравиться друг другу. Половые отношения – враг государства.

Эрих преграждал проход к кассе.

– А я сказал, ты заплатишь, – настаивал он.

– Отойди, любезный, – с презрительной вежливостью сказал мужчина.

– Мы разберемся, – заверила Эриха Марина.

Эрих отступил, но отступил временно.

Он переместился к выходу с кассы, где был столик. Мужчина, заплатив, принялся перегружать продукты из тележки в рюкзак, поставив его на столик.

Эрих взялся за лямку рюкзака.

– Никуда не уйдешь.

– Ты совсем рехнулся? – спросил мужчина. – Отойди.

Он закончил укладку рюкзака, но Эрих не отпускал лямку.

– Будешь ждать, пока полицию вызову, – сказал Эрих.

Мужчина рванул рюкзак, Эрих не отпускал. Мужчина ударил Эриха по руке. Эрих того и ждал, схватил руку, вывернул ее.

– На охрану напали, – закричал он.

– Пусти, дебил, – закричал мужчина.

– Хватит вам, – кричала Марина.

Пришла уборщица, стояла со шваброй и ведром и смотрела. Появилась Валентина.

– Что тут такое?

– Он бутылку разбил и не платит, – обвинил Эрих.

– Только через суд, – защищался мужчина. – Я порядки знаю. Если разбил не нарочно, то только через суд. И как я платить буду, если чека нет, в карман вам? Не дождетесь.

Ему было больно, и он был в неудобном